Вся Семья (вторая часть, окончание)

[cursedmoon]

Название: Вся Семья
Автор:  cursedmoon
Бета:  toy like и  Пулеметчик Ганс
Рейтинг: R
Жанр: Хоррор
Персонажи: Мураки, ОС (Майкл, Мэлис, Алиса, Сэмюел)
Саммари: Для кого-то четкий план, а для кого-то невезение. Мир глазами жертв.


Мураки про себя отметил, что Сэм напоминает чем-то плоскогрудую уличную девку с дешевой сигаретой в зубах, с тем лишь отличием, что их лица не бывают покрыты трехдневной щетиной, а грязными майками и рваными штанами защитного цвета они просто брезгуют. Просто грязный трущобный тип, пустивший корни в травму детства и отрицающий ее существование, никакой патетики.
Собеседник был слишком напыщенно самоуверен, чтобы заметить как проскальзывают ноты пренебрежительного равнодушия в словах японца. Был ли причиной акцент или необычная внешность иностранца, но американец будто не замечал этого, нагло, но достаточно толерантно разглядывая и расспрашивая чужака. Даже не смотря на то, что гость все еще стоял у порога полуразвалившегося трейлера, а хозяин валялся на жестком, покрытым пятнами диване, попивая эль.
- А с чего вы вообще взяли, что она заговорит при виде меня? Думаете испугается моего паршивого вида или что?
В разговор встряла Мэлисон.
- Да ты совсем рехнулся, Сэмми! Ты совсем дурной или просто дебил? Твоя сестра осталась без матери, точно так же как и ты, придурок, и ей нужен хоть кто-то родной.
Пока те двое были заняты междоусобицей, Мураки отвернулся, чтобы разглядеть скудное, покрытое ровным слоем разнообразной дряни, жилище. Вряд ли в голову могли придти более возвышенные слова, при виде грязи и бардака, царивших в передвижном домишке. Что, в общем-то, не странно, в этом трейлерном городке уже лет пять никто кроме Сэмюела не жил - близлежащие территории были отданы под свалку и мусоросжигательный завод. Не спасали даже несколько километров чащи между помойкой и поселком, запах все равно был неимоверно отвратительным и выгонял любое живое существо, которому не посчастливилось сюда забрести. Многие так и бросили свои трейлеры здесь - настолько все пропиталось этими отвратительными запахами. Доктор старался не прикасаться к вещам. Многие из них были не чище, чем на свалке: снаружи - шероховатые от налипшей и въевшейся пыли, в липких подтеках и прилипших к ним кое-где засохших насекомых. Только один шкаф с книгами был чист. Видимо, это было для учебы, хотя непонятно, как человек с таким отношением к жизни может удержаться в колледже.

Разговор тем временем зашел в тупик и Мэл раздосадованно хлопнула дверью, выйдя навстречу ветру с ядовитыми парами. Достав тонкую сигарету, она несколько раз выругалась на испорченную зажигалку, перед тем как наконец затянуться и снять раздражение. Воздух был прохладным и влажным, туман смешивался со смрадом, стелющимся от мусоросжигательной фабрики через мрачный, но достаточно жидкий пролесок.
Она обернулась и посмотрела на трейлер. Через мутное от грязи окно ей было видно, как Мураки поднес к лицу Сэма какую-то бумагу, но когда тот потянулся к ней, то резко, будто поддразнивая, убрал руку дальше, не давая схватить, судя по всему ценный, предмет. В первый миг это показалось странным, но потом чувство прошло и Мэлис не смогла вспомнить, что именно она увидела, и что показалось ей необычным. Она машинально прикоснулась к амулету, подаренному ей в кафе.

Дверь старого трейлера открылась и японец явно довольный собой вышел и, не удостоив ее вниманием, пошел по гравийной дороге ко въезду в парк, где они оставили такси. Какое-то время она наблюдала, как он шагает между каркасами тентов, ржавыми баками и всяким хламом, как-то перекочевавшим видимо со свалки или оставленным здесь бывшими жильцами, ее забавлял этот контраст: белоснежный как ангел японец среди американского мусора. "Как символично" - фыркнула про себя Мэл и бросила окурок в ближайшую кучу.

По дороге обратно, сидя в такси, она молчала. Ей стала очевидна одна черту характера иностранца, на которую, ни под каким предлогом, влиять не следует. Если ему нечего сказать по существу или диалог не направлен на достижение какой-либо цели (будь то даже просто гнев собеседника, по какой-либо причине доктору выгодный или что-то более масштабное) - он молчит. И он не скажет ничего толкового, забавного, важного или просто милого, если ему это не надо. По крайней мере, ей... Он будет просто молчать, вот как сейчас, сидя в машине. Иногда, бывает, странно улыбнется каким-то своим мыслям или чуть нахмурится, но чаще индифферентен, будто ничто вокруг его не трогает и не волнует. Сначала ей казалось, что ему и правда все равно, но потом она начала понимать, что это что-то другое. Но осознание таких вещей приходило к ней редко, как раз перед приступами плохого самочувствия.

Ей было страшно признаться себе в этом, но ей начал мерещиться его голос, приступами, вперемешку с каким-то галлюцинаторным бредом и провалами в памяти. Раньше она бы сразу обратилась к врачу, но сейчас что-то ее останавливало. Как только эта мысль появлялась, она тут же ускользала куда-то дальше, и поток мыслей не оставлял от этой идеи ни следа. Однажды она увидела, как он говорил со своим знакомым, что остановил его в центре города, удивившись встрече. Вот это было и правда неожиданно. Он казался каким-то совершенно иным, когда разговаривал с другими людьми. Хотя однажды, уже после отъезда, ночью она застала его за телефонным разговором. Говорил он по-японски, но те интонации, с которыми он произносил слова, ее пугали. В тот момент он показался ей не слишком приятным человеком, а его обычное поведение она начала подозревать как двуличное. Но, в следующую секунду он обернулся в сторону чуть приоткрытой двери, где она застыла, наблюдая за разговором, извинился перед собеседником и пошел в ее сторону. Он что-то сказал ей тогда, погладил по голове и это ее успокоило, она стала уверена, что он как и прежде хороший человек, слова которого ей важнее чего бы то ни было. Ей нравились эти моменты, когда она вновь чувствовала уверенность и потребность в послушании. Такого спокойствия она никогда не знала, она просто созерцала и делала все, что ее дорогому иностранному другу было важно. В конце концов, она всего лишь глупая американка, потребитель поверхностной и собирательной культуры, куда ей до мудрости японца.

Где-то через два дня в дом, который Мэлисон сняла, приехал Сэмюел. Он выглядел на удивление прилично - чисто выбрит, в новом свитере, джинсах без дыр на заднице. Почти ни с кем не говорил, нервничал, сразу заперся с Алисой в детской и провел там почти весь день, пока солнце не начало клониться к закату. Что Мэл в общем не особо расстроило, по крайней мере, ей не надо было следить за этим ужасным ребенком.

Домик находился в стороне от дороги, в лесу. Это не было слишком далеко от города, всего пара километров, но место достаточно тихое. Оранжевые пятна света скудно освещали комнату, когда Сэм вышел в гостиную и, нервно закурив, сел на диван поближе к пепельнице, стоящей на кофейном столике из темного стекла. Он молча докурил сигарету и только потом посмотрел на Мэлис.
- У нее бред. По-моему, у нее бред, лучше, если она снова перестанет говорить.
Мэл с недоумением на него посмотрела, ожидая объяснений, но тот лишь кашлянул, откинувшись на спинку дивана.
- Али сказала, что мама стала приходить к ней по ночам уже после того, как исчезла. - Сэм разглядывал потолок из светлого дерева - Она сказала, что ей давали лекарство, но оно не помогало и ее начали мучить кошмары, а потом и кошмары наяву. Тут я не очень понял, совсем бред какой-то. Короче, не знаю какого черта делал Майкл, но о детях этот козел заботиться не умеет.
Мэл промолчала. На ее взгляд тут ничего не надо делать, пока не вернется Мураки, к тому же на завтра у них билеты обратно. Пора уезжать.
- Сэмми, мы завтра возвращаемся, Майкл как раз должен отвезти ее ко врачу местной невралгической клиники...
- Эй, стоп. Ты хоть соображаешь, что будет, если она все это расскажет врачу?
В ответ она только пожала плечами и отвернулась к большому окну, наблюдая, как оранжевое солнце медленно плывет вниз по небу, скрываясь в темных очертаниях деревьев.

***

Нотариус внимательно прочел еще один документ и снял копию.
- Хорошо мистер Мураки, как только улажу все дела, сразу позвоню вам.
- Я хорошо заплачу. Знаете, я ценю таких умных людей как вы. Мне важно чтобы в мои дела не лезли лишние люди.
Человек в строгом деловом кивнул.
- Хорошо, подпишите здесь и здесь. - Он протянул несколько приготовленных заранее бумаг и подождал, пока клиент их подпишет.
- Постарайтесь придержать документы, до поры до времени.
С этими японцем всегда приятно иметь дело. Единственная проблема, сложно бывает вспомнить, о чем же они говорили раньше. Но это было на руку, нотариус точно помнил, что этому человеку важно сохранение тайны. А раз не знаешь, то и не проболтаешься.

***

Была уже глубокая ночь и Сэм дремал, сидя все на том же месте, что и во время разговора с Мэл, которая уже ушла спать. Его разбудил голос.
- Вы все еще здесь?
Сэм вздрогнул. Голос этого белого типа казался резким и холодным в кромешной тьме комнаты.
Доктор, вернувшийся в съемный дом, щелкнул выключателем и гостиная озарилась ярким светом, заставляя Сэмми прищуриться.
- Я, это, спросить хотел. Может подкинете меня в отчий дом?
- Понравилась идея?
Тот кивнул в ответ.
- Отлично, мне как раз надо задержаться здесь по делам, а вы можете взять у Мэлисон мой билет (первый класс на предъявителя).
Пожелав доброй ночи, Мураки удалился.
Сэмюел все больше уверялся в мысли, что он способен все изменить. После смерти матери, его больше ничего не удерживало от открытой вражды с отцом. Майкл был плохим семьянином, не только по его мнению. Он был неспособен ни на что кроме своей... Блин, чем он там занимается сейчас? Ах, ну да. Генетике кажется. Ну, или что-то в этом роде. Да хрен знает.
Чтобы не пересекаться поутру, Сэм набрал номер друга и попросил подбросить до дома. С Мел они могут встретиться и в аэропорту.

***

- Майкл, мы вернулись.
Голос донесся откуда-то из прихожей, но Майкл не обратил на него внимания, он сидел на полу возле камина, расставив перед собой в ряд стаканы с алкоголем. Коллеги пытались ему помочь, вытащить из запоя, но тому было все равно. В исследовательском центре сказали, что будь он хоть трижды гением науки, такого отношения к работе они не потерпят. Ну и ладно. Где-то в баре еще осталась пара бутылок хорошего бренди, но идти через огромную гостиную он не стал. Комнату освещало лишь неровное пламя камина. За окном была глубокая ночь, тишину которой нарушали лишь сверчки и редкие песни ночных птиц.
- Ну, ты и жалок.
Расплывающимся взором он посмотрел вверх, на говорившего. Сначала ему показалось, что он увидел лицо Софии выплывающее из мрака, но в следующий миг понял, что перед ним освещаемый светом пламени, его дорогой сын Сэмми.
- Я хочу этот дом, пока ты все не просрал на алкоголь.
- Сэмми?
- Ты даже сможешь в нем пожить. В моем доме.
- И ты останешься здесь?
- А то.
Бутылки звонко покатились по полу, когда Майкл задел их при попытке встать.
- Ты врешь. Я-то... Я знаю как ты, щенок, меня ненавидишь. - внутренне Майклу было больно говорить это сыну, но логика, смешиваясь с алкоголем, давала о себе знать с неожиданной стороны.
- Даже если я вру, у тебя не остается выбора. Или ты делаешь по-моему или я говорю журналистам, что про тебя знаю. И тогда тобой еще и полиция заинтересуется.
Майкл не нашелся, что сказать и ошарашено осел обратно на пол. Он смотрел, как Сэмми опять уходит. Может и вовсе он ему пригрезился? Как жестоко.
- Вот, кстати, папаня. Разговор-то записан, смотри там аккуратней. - Прощальный взмах диктофоном и сын скрылся из виду где-то в темноте коридора.

Горько было сознавать свое положение и свою вину. Но все само как-то рушилось. Да, недостаток контроля... Или может безразличие к этому привело? Недостаток внимания? Глупость? Что?
Он чувствовал вину за смерть жены, будь он кем-то другим, то у него бы осталась последняя надежда - дети. Но сын его ненавидел, а дочь слишком шокирована и не разговаривает с отцом.
Его мысли прервала Мэлис. Она зашла в комнату и посмотрела куда-то сквозь его лицо, туманным взглядом.
- Майк, тебе надо поговорить с Сэмом. Верни его сюда.
- Он меня даже не послушает.
- Он вечером собирался обратно. Ты успеешь на утренний рейс, будешь там ночью.
- Думаешь ночью он меня не выгонит? - Майкл задумался - У меня нет его адреса.
- Я дам тебе его адрес, билет я уже заказала.
- Отлично, Мэлли, ты всегда решаешь все за меня, совсем как... Ладно, доброй ночи.

Днем следующего дня, звонок застал его в полудреме, страдающим от похмелья.
- Алло.
- Алло. Мистер Гаррисон?
- Да, я кажется...
Голос в трубке говорил быстро и половину Майкл совершенно не понял.
- Вы хотите сказать, что Алиса сумасшедшая? Что моя дочь сбрендила? Съехала с катушек?
- Мы отправим ее в лучшую лечебницу штата, ее лечение уже оплатил ваш друг и коллега.
- Да кто вам право дал?
- Если вы помешаете лечению, то мы будем вынуждены найти девочке опекуна через суд. Если я правильно осведомлен, то вы и сами не в состоянии за себя отвечать.
Да Майка постепенно начали доходить фразы врача.
- Какой еще нахрен друг?
- Ваш коллега из Японии, простите, не запомнил имя. Разговаривал с ним не я, а доктор Спеллкок, главный врач клиники. Это его решение.
- Какого хрена вы решаете без моего согласия?!
- Я уже объяснил, что мы действуем на благо...
- Ах, сука, ну, черт с тобой.
Телефон ударился о стену и распался не несколько крупных, но уже не соединяемых деталей.
Черт, а ведь его уже предупреждали о лишении опекунства над дочерью. Тем более что сын сам когда-то угрожал тем же. Самое печальное - правда на их стороне, если он не будет тих, как мышь.
За огромным окном, от пола до потолка, светило солнце, наполняя жаром и нестерпимо белым светом все помещение.
Яркое, мерзкое, противное, оно радует кого-то прямо сейчас. Кто-то играет с детьми в мяч, щурясь от его лучей, кто-то сидит на семейном пикнике. Майкл плакал, сын был прав, он жалок. Жалок оттого, что не предусмотрел все заранее, где-то не досмотрел, когда-то не сказал что-то важное, упустил, все упустил даже не попытавшись что-то сделать. Но руки как-то все время сами собой опускались, он надеялся, что все будет хорошо, все исправится само. Вечером, когда придет Мэл, он поговорит с ней. Да, поговорит и не упустит хотя бы ее. Она не член семьи, но уже давно стала как родная, надо ухватить хотя бы ее. Не упустить. Не упустить, кто знает что может случиться. Всегда возможно что-то худшее. Более худшее, чем...
Взгляд Майкла скользнул по стене и задержался на часах.
- Твою мать... Самолет!

***
Сэм уехал сразу после разговора с отцом. Ему надо было вернуться домой в трейлер и забрать свои вещи, чтобы снова осесть в отчем доме, и попытаться исправить то, что изгадил его отец своим наплевательским ко всему отношением. Мысль о вещах навестила его только по приезду к отцу. Наверное, это мысли о папаше сделали его таким рассеянным.
- Засранец.
Ругаясь на отца, подходя в задумчивости к трейлеру, сквозь дым, в полумраке, уставший от перелета, Сэм не заметил знакомую фигуру доктора, блуждающую где-то сбоку, недалеко от него.

***
Вернувшись домой еще днем, Мэл блуждала по саду до самого вечера.. Целый день как во сне. Обувь была забыта где-то у пруда, шаль осталась на кусте роз, случайно зацепившись за колючки, а сумочка просто выскользнула из рук. Мир будто затянуло туманом и мысли были вялыми или вовсе куда-то исчезали. Ей внезапно начал грезится Мураки. Он будто вел ее куда-то в дом, манил ее. Она оставила стеклянные двери, ведущие из сада, открытыми, прошлась босыми ногами по блеклому красному ковру с коротким ворсом, и поднялась наверх по деревянным ступеням. Она бродила по дому, пока какое-то шестое чувство не подсказало: "тебе сюда". Кажется, это была ванна, ей так хотелось следовать новым порывам и одновременно хотелось спать или, как минимум, провалиться в дремоту. Внимание ее было рассеяно до предела. Ей захотелось написать что-нибудь на зеркале, это было чувство сродни вдохновению, страстное, всепоглощающее... Потеряв нить мыслей, она продолжала следовать велению внутреннего голоса и внезапных порывов. Сначала взяла бритву, потом надрезав руку по всей длине от запястья до внутренней части локтя стала разрезать вены. Кисть левой руки перестала шевелиться, кажется она что-то задела добывая краски для своего первого произведения искусства.
Будто встрепенувшись, Мэлисон взяла кисть для румян и окунула в собственную кровь, стекающую с руки на пол и начала быстро и равно мерно покрывать зеркальную стену ванной узорами букв.
"Майкл [сердечко]. Ты просил [неразборчиво]. Только для тебя [неразборчиво, сердечко]Надеюсь тебе понравится [неразборчиво] Это так прекрасно Майкл [сердечко]"
Надпись стекала с гладкой поверхности. Тогда Мэл писала еще и еще, и еще, на всем достаточно ровном, чтобы надпись была читаема, пока силы не покинули ее настолько, чтобы бросить попытки писать лежа уже на полу.

***
Пока кто-то убивал себя, кого-то убивали другие.
Белоснежный пиджак был и так порядочно испачкан, когда Мураки в очередной раз вплотную прижался к истекающему кровью Сэму. Он запустил руку в небольшую дыру на животе, оставшуюся после знакомства тела юноши с ножом Доктора, и мягко ощупал внутренние органы.
Сознание Сэма мутнело, адская боль мешала мыслить здраво и этот издевательский смех...
Прекрасный, как ангел, японец схватил его за руку и запихнул ее в разрезанную брюшную полость. Внутренние органы были скользкие и теплые. После того, как его несколько раз ударили по голове рукояткой ножа, реагировать на происходящее адекватно он не мог. Возможно, до этого его несколько раз ударили о дерево и кажется он споткнулся. Потом, наверное, он споткнулся еще раз и получил несколько ссадин и сильных ушибов, упав в кучу старого хлама. Он уже не был уверен, что с ним происходит и не помнил, что точно происходило до этого. Он не понимал зачем. Он просто не ожидал всего этого. Да и как можно было ожидать такого от человека столь совершенного на первый взгляд. Сейчас за мгновения до смерти он признался себе что на самом деле согласился на поездку и всю эту воинственную тягомотину только потому, что он хотел быть ближе к этому человеку. Человеку, который сейчас стоял над ним, держа нож.
Человек с ножом отпустил Сэма и отошел в сторону на несколько шагов, смотря, как жертва медленно сползает на холодную траву, не в силах устоять на ногах. Рука юноши так и оставалась внутри живота, пока тот не вытащил ее, случайно вытянув часть внутренних органов наружу. Жертва и убийца смотрели друг на друга, думая каждый о своем. Силы жертвы утекали, а убийца наслаждался упоительным приливом сил.
- Уже устал? А мы еще только начали.- Мураки довольно улыбнулся, глядя на почти растерзанного юношу.
Трава блестела от крови в ночном свете. Где-то вдалеке взлетела стая птиц, напуганная смехом.

***
Как и было предопределено, в трейлерный городок Майк приехал глубоко за полночь. Он не знал точно, где трейлер сына, да и шорохи в темноте сильно его нервировали. Где-то вдалеке ему примерещилась лежавшая не земле фигура. Подходя ближе, его сердце забилось громче. То, что предстало его глазам, было не просто ужасно, словами вряд ли возможно описать тот кошмар и ужас, который он увидел и почувствовал в тот момент.
Единственное, что осталось практически целым, не считая пары рваных ран на шее, было лицо.
- Сэмми...
Выли приближающиеся сирены, но отец обнимал остывающий труп сына в последний раз в этой жизни, совершенно не придавая нарастающим звукам значения.

***
Мистер Гаррисон, пойманный на месте преступления, был задержан и доставлен в местное отделение полиции, где уже с утра ему предъявили второе обвинение "доведение до самоубийства". Но и это было не все. К вечеру ему сообщили о том, что его опекунство над дочерью уже официально под вопросом.
Майкл был словно парализован, казалось, все его чувства отказали, в это невозможно было поверить, осознать, прочувствовать. Жизнь до этого и так казалось рушилась, но теперь это был полный крах. Крах всего, что он знал, помнил и любил в своей жизни. Он не мог понять за что. За что все это случилось именно с ним? Почему он? Что такого он сделал богам, что они так возненавидели его?!
- А, Майкл. Вот пришел навестить вас.
Повернув лицо в сторону решетки, он увидел лицо того самого японца, озаренное полуулыбкой, которого встретил не больше полугода назад. Его было не сложно запомнить и, наверное, невозможно забыть. Еще тогда Майк хорошо его запомнил. То ли оттого, что этот врач был красив, а Майкл как известно всегда был падок до красивых мужчин, то ли оттого, что он спросил тогда невозможного.
Мураки проводил взглядом уходящего охранника и, не дожидаясь реакции заключенного, продолжил.
- Помните меня? - Майкл кивнул в ответ - А мое предложение?
Неуверенно покачав головой, человек за решеткой произнес:
- Я вам еще тогда сказал, что не хочу иметь ничего общего с такого рода экспериментами. Мое участие в те годы было вынужденным и...
- Из всех ученых, имевших что-то общее с этими экспериментами, вы единственный оставшийся в живых и вы это знаете. Большая часть сохранившихся документов у вас. Уже никто кроме вас не сможет их расшифровать.
- Да, но...
- Думаете кто-то вам поможет? - Гость усмехнулся. - Это вряд ли. Они скорее предпочтут ненавязчиво убрать последнего.
У Майкла внезапно пересохло в горле, он совсем не подумал об этом... А что если это все вообще ИХ рук дело.
- Хотите совет?
Он кивнул.
- Соглашайтесь с моим предложением продолжить эксперименты в Японии, а я позабочусь о том, чтобы вас, мистер Гаррисон, оставили в покое. Моих связей вполне для этого хватит.
- Я не хочу в Японию, я могу проводить эксперименты здесь, у себя дома...
- О, чуть не забыл. - Посетитель полез во внутренний карман и достал оттуда бумагу. - Думаю вам это понравится. Досталось мне от вашей покойной жены.
Майкл взял копию какого-то документа дрожащими руками и попытался понять о чем он. Подчерк действительно принадлежал Софии, но... Тут его мысль прервали.
- Это завещание на вашего сына. Так удачно вышло, вы не поверите - свет падал откуда-то из-за спины посетителя, и лицо его было плохо видно, но в голосе чувствовалась улыбка. - Ваш сын завещал все свое имущество Мэлисон, боясь, что завещав его сестре, вы сможете его отнять. А Мэл в свою очередь завещала все мне. - Он выдержал паузу, разглядывая хорошо освещенное лицо заключенного. - Удивительно как люди вовремя успевают задуматься о смерти.
- Вы... Вы чудовище... - Майкл все понял. Понял сразу, после того как японец коротко усмехнулся его горю. Если этот человек способен на такое ради доступа к его старым экспериментам, то у Майкла просто нет иного выхода.
- Завтра я буду ждать вас в аэропорту. Патрульные проводят вас до трапа. Всего хорошего. - Он положил руки в карманы плаща и не спеша направился к выходу.


Путь назад был навсегда отрезан. Майкл видел это во всем. В довольной улыбке уходящего Мураки, в картинно развивающимся белом плаще уходящего, в помятой копии документа с именами дорогих ему людей, которых нет в живых.
Нет в живых из-за него.